Из чего складывались доходы священнослужителей Царской России
Текст написан по материалам книги:
Пулькин М.В. Православный приход и власть в середине XVIII – начале XX в. (по материалам Олонецкой епархии). Петрозаводск: Карельский научный центр РАН. Институт языка, литературы и истории. 2009 г.
1.Земельные наделы
На протяжении веков основным стабильным источником дохода священнослужителей были земельные наделы, которые выделялись крестьянским миром церкви по своему усмотрению.
«…Крестьяне оставляли за собой и право перераспределения земли. Так, по данным рапорта прапорщика Боровитинова, разбиравшего дело на месте, крестьяне Гонкинской выставки Винницкого погоста в 1774 г. передали клиру своей церкви Мауринскую пустошь, которой прежде владел крестьянин Евсей Ананьев. Пустошь была отведена «с согласия мирского и с платежа за владение оной пустоши в мир денег по двадцати копеек в год». Некоторое время спустя (срок в документе не указан) земля перешла в пользование крестьянина Михайлова «с соседи». Обжаловать решение «мира», который и передал землю, было для церковников непросто. Ведь земельные споры решались «по сущей справедливости и чистой христианской совести» на основании показаний местных крестьян». Клирики рассматривались крестьянами как «такие же члены общины, как и остальные».
Постепенно начиная с XVII в. государственная власть издает ряд законодательных актов, регулирующий размер церковных земельных наделов. На севере России в Карелии, где пригодной для пашни земли было немного, межевание земельных участков иногда приводило к конфликтам.
В «1819 г. и в Андомском погосте после «беззаконного», по мнению крестьян, изложенному ими в челобитной, отмежевания земли священнику Иакову Васильеву «с причетники». Крестьяне, отказываясь признавать результаты межевания, писали, что «объявленные священник с причетники изстари без всяких церковной земли дач довольствованы были мирскою приходскою ругою и доходами, а не от пашенной земли». В 1821 г. сходный случай имел место в Оштинском приходе Лодейно-польского уезда. Местные крестьяне решили отнять у духовенства незадолго до этого отмежеванную к церкви землю. Как говорилось в прошении церковников, прихожане, вооружившись «смертоносными орудиями», «вторглись на самую середину земли», принадлежащей священнику, и засеяли ее».
«Примеров такого рода немного. Все эти случаи являются значимыми только с учетом того факта, что отмежевание к церкви в соответствии с законодательством 30 или менее десятин земли оставалось довольно редким фактом».
Иногда свободной земли не было, тогда священнослужители разрабатывали ее сами (расчистка земли от леса). Так, в Янгозерском приходе «нарочно отведенной церковной земли» не имелось, а «состояло» «по крепостям и разновидным писмам от прежних времен от 7176 (1668 г. – М.П.) года данного священно- и церковнослужителям владеемых и своими трудами упаханных по усеву ржаного в поле на 5 четвериков, а в дву по тому ж». В Салменижском приходе, по данным того же источника, у церковников не имелось никакой земли, кроме «своими трудами разработанной». Изредка священно- и церковнослужители покупали землю. Немногочисленность свидетельств, возможно, объясняется тем, что клирикам запрещалось приобретать участки крестьянской земли, усиливая социальное напряжение в приходах и вступая в судебные споры с прихожанами».
«Земельные участки иногда доставались клиру от завещателей, не являющихся их родственниками и отдающих свои земли не конкретным клирикам, а приходской церкви. Так, судя по завещанию крестьянин Афанасий Ларионов отдал в 1787 г. свой участок «в дом Николы Чудотворца на вечное поминание» и велел «детям и внучатам, ни сродникам, ни племянникам никакими вымыслы не вступаться». Но завещания откладывались в фондах судебных учреждений лишь в тех случаях, когда наследники нарушали волю покойного. Поэтому невозможно судить о том, насколько типичен этот путь пополнения приписанной к церкви земли».
«Полученные от прихожан или отмежеванные землемерами участки члены клира делили между собой в соответствии с должностями. В XVIII в. данный вопрос не оговорен в законодательстве, и церковники руководствовались местными традициями».
«Священно- и церковнослужители свободно распоряжались теми земельными наделами, которые находились в их индивидуальном владении: росчистями и прикупными землями. Так, в 1789 г. пономарь церкви Николая Чудотворца Туломозерской волости, как видно из его завещания, оставил своему сыну, крестьянину Осипу Иванову, «пашенные земли и сенные покосы свои собственные и по закладным письмам». Если же речь шла о церковной земле (писцовой или отмежеванной в ходе генерального межевания), то порядок наследования был иным. Например, судя по прошению «дьячкова сына» Егора Кузмина из Ильинской выставки Водлозерского погоста проситель лишился права пользования церковной землей в 1781 г., после провала на экзамене у епископа, а церковная земля, которую он мог бы получить, поступила в распоряжение другого, более квалифицированного и удачливого члена клира».
«Получив причитающиеся по закону участки, местные священники и в конце XIX – начале ХХ в. занимались сельским хозяйством, которое оставалось для них важным источником средств к существованию».
«Большинство представителей белого духовенства работали самостоятельно. К этому же их подталкивало церковное начальство, поощряя усердных пахарей и порицая тех представителей духовенства, которые не проявили достаточного трудолюбия».
2.Руга
Руга – оплата труда священнослужителя приходскими людьми. Руга выплачивалась в церковные праздники, иногда раз в год, как правило, после сбора урожая. Выплата производилась зерном, реже деньгами. «Так, в Янгозерском погосте собирали по «одному четверику ржи с души», а в Линдозерском приходе – 30 копеек с души».
«В XVI–XVII вв. «руга назначалась совершенно произвольно и была предметом свободного договора и даже торга». Лишь Духовный регламент, не ломая устоявшиеся традиции, предписывал требовать от ставленника расписку в том, что он «хощет быть доволен» предназначенной ему ругой».
«…Крестьяне Ялгубской выставки Шуйского погоста указывали в «выборе», составленном в 1755 г., что в их приходе священно- и церковнослужители получают от прихожан вместо земли «церковный доход и доброхотное хлебное и денежное подаяние» — ругу.
«Крестьяне «самопроизвольно» устанавливали размеры выплат каждому из священно- и церковнослужителей. Так, прихожане церкви Пророка Илии Салменижской волости в 1775 г. «обязались письменно довольствовать священнику 100 четвериков ржи, дьякону – 70, дьячку и пономарю – по 50 четвериков, денежного на весь собор – по 30 рублей». Аналогичным – зависящим от прихожан, определяемым ими в соответствии с должностями в составе клира и существующим без контроля со стороны светских и духовных властей – было распределение руги в Троицком приходе Каргопольского уезда. Как видно из «скаски» пономарей, священник получал 50 пудов «печеного хлеба», 16 с половиной пудов «разного хлеба», дьякон – 35 рублей, 10 пудов «печеного хлеба» и 3 четверти «разного хлеба». В некоторых приходах (например в Ребольском) ругу получал только священник, а причетники должны были довольствоваться лишь церковной землей».
«В XIX в. календарный план сбора руги оставался неизменным. Так, в 1847 г. лодейнопольские священники А. Коткозерский и П. Николаевский рапортовали консистории, что в Шустручском приходе местный священник «собирал доброхотного подаяния по издревле ведущемуся обыкновению, как то: в Рождество Христово, в Св. Пасху, в часовенные праздники, в Филиппов пост, и во св. Четыредесятницу по прочтении молитв, сверх токо о Петровом дне и осенью».
«Как видно из «выбора», составленного прихожанами Купецкого прихода Пудожского уезда, в 1794 г. ими был избран «в пономаря» сын священника Иван Авдиев. Прихожане обязывались «платить таковую же ругу, как и предки ево, пономаря, получали». Сверх этого крестьяне обязывались «довольствовать доброхотным подаянием». По сути дела, «доброхотное подаяние» стало средством контроля: прихожане могли отказать неугодному священнику в дополнительном вознаграждении, а желающий получить «надбавку» священник был вынужден «угождать своим прихожанам, раболепствовать».
«Аналогичные закономерности сохранились и в XIX в. По данным рапорта петрозаводского благочинного, который знал ситуацию из личного опыта, «добровольные подаяния вещественные хороши с материальной точки зрения, но не могут быть одобрены с нравственной». И это вполне объяснимо. «Собрание этих добровольных подаяний сопряжено с большим унижением, а часто с язвительными насмешками над ним со стороны дателей, так что ходить за собиранием таких подаяний – настоящая пытка». По утверждению С.В. Римского, основанному на многочисленных свидетельствах современников, повсюду в России «процедура сбора даяний походила на изнурительный марафон», причем во время сбора руги приходилось мириться с недружелюбием прихожан, их гонором и резкими высказываниями».
«В конце ХIХ – начале ХХ в. отработанный в течение столетий порядок сбора руги постепенно менялся. Как говорилось в епархиальной печати, «эта статья дохода с каждым годом все уменьшается и падает». Постепенно некоторые представители духовенства, особенно молодые священники, переставали считать ругу «доходной статьею».
В начале ХХ века «лишь в некоторых приходах неприкосновенно сохранялись черты относительно безоблачного прошлого, когда сбор руги не казался духовенству регулярным унижением, а был обыкновенным занятием. Об этом свидетельствует описание Виданского прихода, составленное в начале ХХ в. священником Д. Островским. Судя по его корреспонденции местное духовенство вместо земельного надела получало от прихожан ругу в виде печеного хлеба, льна, шерсти, картофеля, масла и яиц на Великий пост и перед Петровым днем».
3.Плата за требы
Одной из важных составляющих дохода кликов была плата за требы. «В течение веков плата за крещение, венчание и погребение по церковному обряду оставалась неопределенной и зависела от местной традиции и – в ее рамках – от договоренности между священником и прихожанами в каждом конкретном случае».
«В 1765 г. Екатерина II подписала закон, делающий одним из источников доходов духовенства фиксированную плату. Например, за молитву над роженицей – 2 копейки, за свадьбу – 10, за погребение младенца – 10, взрослого – 30 копеек.
Лишь размеры платы за молебен-поминовение родителей не определялись в законе. Прихожане сами совместно со священником решали этот вопрос. Запрещалось взимать деньги за исповедь. В 1828 г. в связи с заметным ростом цен плата за требоисполнение увеличилась. Аналогичные законы издавались позднее. Важно заметить, что речь шла о минимальной плате, ограничивающей лишь притязания священника. Прихожане по доброй воле могли вносить и больше. Это обстоятельство специально оговаривалось в церковном законодательстве: «Богатым и усердствующим предоставляется на волю давать причтам и более положенного».
«В 1809 г. комитет, учрежденный для устройства духовных училищ и изыскания средств содержания приходского духовенства, «увидел необходимость отменить обязательную таксу за требы и установить различие между требами необходимыми и такими, исполнение которых зависит только от доброй воли прихожан».
При этом первые приказали исполнять безвозмездно, «а плата за вторые оставлена на произволение прихожан». Но и после этого нововведения ситуация не изменилась. В 1858 г. каргопольские крестьяне указывали на следствии, что местный священник взял с одного из них за венчание 23 рубля серебром, с другого – 2 рубля, с третьего – 4 рубля серебром. Таких примеров в документах немало. В 1884 г. каргопольский благочинный сообщал епископу: «Разные лица, вступившие в брак в настоящем год и прежде, на спрос мой показывали, что они платили священнику за повенчание по своему усердию и состоянию без всякого понуждения, кто два, а кто три рубля, а более четырех и пяти рублей никто не платил».
«Порядок взимания руги и плата за требы ставили священника в тяжелое, унизительное положение, вынуждали просить подаяние или конфликтовать с прихожанами. Не менее существенно и другое. Выплаты, по сути дела, становились средством повседневного контроля прихожан над белым духовенством. Этот контроль становился самым действенным, ведь он затрагивал самые важные сферы жизни любого служителя церкви, вынуждал его повседневно думать о мнении прихожан, предугадывать их желания и оставаться на их стороне в самых разных ситуациях. Власть не могла мириться с таким положением. Многовековой традиции обеспечения клира за счет крестьян она противопоставляла свои формы и способы решения материальных проблем духовенства».
4.Казенное жалованье
«Тяжелое, унизительное положение духовенства, связанное с нестабильностью выплат от прихожан, могли облегчить лишь государственные средства. В исключительных случаях духовенство получало жалованье и в первой половине XIX в. Так, в 1838 г., в рамках мер по борьбе с «расколом», было разгромлено Чаженгское старообрядческое поселение, а на месте принадлежавшей ему часовни появилась приходская церковь. Причт этой церкви получил жалованье в размере 500 руб. в год из синодальных средств. К началу реформ 1860-х гг. главное требование духовенства «состояло в том, чтобы получать жалованье». Власти этот вопрос пытались решить, провели большое исследование жизни и быта белого духовенства.«Проведенные обследования и опросы духовенства показывали, что ситуация достигла критической черты. На это со всей определенностью указывали документы, полученные присутствием: «по рассмотрении сведений, доставленных причтами, между прочим, оказалось, что приходское духовенство почти повсеместно находится в крайней бедности». Олонецкая епархия не стала исключением. По данным опросов, проводившихся посредством разосланной по приходам анкеты, духовенство повсеместно испытывало нужду в самом необходимом, получая от прихожан плату за «молитвование новорожденных», отпевание умерших и в виде продуктов («ружного довольствия») на сумму от 210 до 300 рублей в среднем на причт».
«В течение всей второй половины XIX в. распространение жалованья происходило неуклонно и сопровождалось небольшим, но постоянным ростом тарифной ставки. В 1895 г. казенное жалованье получал причт 244 церквей, а общая сумма выделенных на эти цели средств составила 80 767 руб. Столь же регулярно местное духовенство жаловалось на нищенские размеры оплаты своего труда, несопоставимые с окладами государственных служащих и даже учителей. Так, петрозаводский благочинный сообщал в своем отчете, что деньги, которые получает от государства настоятель храма, настолько незначительны, «что более заслуженного священника получают не только молодые наставники и наставницы, но и лесные объездчики, полицейские урядники и даже лесные сторожа».
Жалованье псаломщика, говорилось далее в цитируемом документе, «настолько мало, что мальчишка работник не будет служить за оное на своем содержании». Порядок выдачи жалованья городскому и сельскому духовенству был одинаковым. Деньги выдавались из уездных казначейств «за каждое истекшее полугодие в начале следующего под росписи доверенных лиц от одного или нескольких причтов». В 1915 г. консистория перешла к выдаче ежемесячного жалованья».
В начале ХХ в. «в Гимольском приходе Повенецкого уезда причт существовал и объезжал дома прихожан для совершения треб исключительно за счет скудного казенного жалованья, которое дополняли случайные приработки. В то же время, как видно из описания прихода, земли у местного причта не имелось, «сборов с прихожан никогда никаких не производится, потому что по бедности населения не могут быть вознаграждены даже издержки, потребные для разъездов по приходу для сборов». Чтобы как-то прокормиться, приходской псаломщик был вынужден, «оставив свою прямую обязанность, ходить вслед за неграмотным сельским старостою для исправления должности писаря».
«Единственными, кто мог рассчитывать на существенное повышение жалованья, стали священники, владеющие карельским языком». В 1909 году 48 причтов в местах с коренным карельским населением стал получать такую прибавку к жалованию.
«По данным Д.В. Поспеловского, к 1914 г. ежегодная государственная дотация православной церкви несколько превышала 18 млн рублей, «но для выплаты минимального жалованья священникам, диаконам и псаломщикам нужна была дотация в 50 с лишним миллионов».
«Государственные средства не позволяли целиком и полностью обеспечивать все потребности клириков. Поэтому приходилось рассчитывать на прихожан, явным образом поддерживая традиции, сформировавшиеся в среде верующих в первые столетия существования православия на карельской земле. Руга, «доброхотное подаяние», земельные наделы, в значительной степени плата за требы – все это предоставлялось церковникам по желанию прихожан и являлось по сути дела демонстрацией уважения (или неприязни) по отношению к тем или иным представителям духовенства».
2,342 просмотров всего, 1 просмотров сегодня